МОРОЗОВЫ
Арсений Иванович Морозов родился 26 февраля (8 марта по новому стилю) 1850 года. Исполнилось 170 лет со дня его рождения. Ему и его семье, внесшей неоценимый вклад в развитие текстильной отрасли в России, посвящается очередная публикация из цикла «Морозовы».
Вячеслав Сухарев
Продолжение. Начало в № 4.
Торгово-промышленная династия Морозовых, уже к началу ХХ века насчитывавшая пять поколений, вошла в историю отечественного предпринимательства одной из фамилий, сохранившей семейный характер своих предприятий. И фабрики, и торговые фирмы оставались собственностью семьи, члены которой своё дело создавали, сами им руководили и передавали по наследству только членам семьи.
В 1888 году после смерти Ивана Захаровича директорами Богородско- Глуховской мануфактуры становятся два его сына, Давид (1849–1896) и Арсений (1850–1932). Давид Иванович заведовал коммерческой частью мануфактуры, а Арсений Иванович – хозяйственной. Несколько позже им активно и (что особо радовало родителей) весьма результативно стали помогать их сыновья: Николай Давидович (ок. 1876–1931), Пётр Арсеньевич (1876–?) и Сергей Арсеньевич (1877–1932).
Стараниями сыновей Ивана Захаровича в 80-е годы были построены каменные здания конторы, хлебный лабаз, здание клуба приказчиков, в котором размещались библиотека и любительский театр. Были приобретены Дольнинское и Рюминское имения, где начали добывать в промышленных масштабах торф, столь необходимый мануфактуре. Под руководством Давида Ивановича в 1885 году завершено строительство 16-вёрстной ветки от станции Фрязево до станции Захарово на правом берегу Клязьмы. Она и в наши дни сохранила это название в память о Захаре Саввиче Морозове, вдохнувшем новую жизнь в эту окраину Богородска. Новая ветка значительно удешевила подвоз сырья и топлива к фабрикам и доставку готовой продукции потребителям, что позволило увеличить прибыль мануфактуры. Большую помощь в строительстве железнодорожной ветки оказал тогдашний управляющий Ф.А. Детинов.
В 1890 году морозовская мануфактура в Богородске имела 100 тысяч прядильных веретён и 2100 механических ткацких станков. Годовое производство выросло до 15 миллионов рублей. На фабриках работали 8000 рабочих, и около 1700 ткачей-кустарей трудились в близлежащих деревнях. Летом для работы на торфяных болотах нанимали ещё 2300 человек.
Богородско-Глуховская мануфактура в эти годы занимала первое место в Московском промышленном регионе по количеству крутильных веретён. Давид и Арсений Морозовы стали первыми фабрикантами, обратившими внимание на собственное ниточное производство. Его открыли на прядильной фабрике при исполнительном директоре англичанине Якове Ивановиче Ратклифе. После его смерти производство возглавил инженер- технолог Виктор Иванович Чердынцев, два года до этого стажировавшийся в Англии и ещё два года отработавший мастером на прядильной фабрике. Отечественные нитки были дешевле заво- зимых из-за рубежа, а по качеству им не уступали.
Быстрый рост производства сопровождался ростом численности работающих на фабриках мануфактуры, что заставляло хозяев постоянно заниматься решением жилищной проблемы. В замен одноэтажных деревянных бараков строятся две новые кирпичные казармы, которые позднее были сведены в одну, так называемую Англичанскую казарму (после 1917 года она получила имя Розы Люксембург, в просторечии «Розочка»). До 1897 года для рабочих были построены ещё три большие казармы: Детиновская (в честь 40-летия Ф.А. Детинова), Власовская (в честь юбилея бухгалтера мануфактуры Т.М. Власова) и Юбилейная (в честь 50- летия мануфактуры). Эти четырёхэтажные жилые казармы для рабочих являлись общежитиями. Здания и сегодня представляют собой краснокирпичные корпуса в стиле модерн со сложнопрофилированными окнами, наличники которых отделывались цветной керамической плиткой. Комнаты в казармах были просторные и светлые, с высокими потолками. В каждом корпусе имелись кухни, прачечные с мощными котлами. Но самое главное – общежития предназначались для вновь прибывших рабочих и являлись местом их временного проживания. Кадровым рабочим, мастерам и служащим, положительно зарекомендовавшим себя на производстве, выдавались на льготных условиях ссуда и лес для строительства собственных домов. Обязательно при этом предусматривалась земля под огород. Так появляются посёлки Малое Буньково, Бабёнки, Истомкино, Доможирово и другие. Рабочим, проживающим на частном секторе в Богородске, Торбееве, Заречной слободе (ныне район станции Захарово), компания выплачивала квартирные.
Для управленцев, заграничных специалистов, инженерно-технических работников строились специальные, рассчитанные на несколько семей, удобные и красивые деревянные дома. В них было обустроено отопление, кухонные печи, проведён водопровод. Были и элементы роскоши: паркетный пол, терраса. Так появляются Красная слобода (ныне улицы Санаторная, Ильича, Краснослободская, Аптечный переулок) и Троицкая слобода (ныне улицы 8 Марта, Совнархозная, Первомайская, Тихая и частично Советской Конституции).
Из всех наследников Саввы Васильевича Морозова только глуховские Морозовы – «Захаровичи» жили там, где вели своё хозяйство. У последних владельцев мануфактуры – Арсения Ивановича и его сыновей Петра и Сергея – дома были спроектированы и построены в конце ХIХ века замечательным русским архитектором Александром Васильевичем Кузнецовым на территории парка, устроенного ими же, у Черноголовского пруда. Одноэтажный деревянный дом Арсения Ивановича внешне скромен, но каждое помещение в нём очень функционально: кабинет, семейная молельня, комната для проживания членов семьи, каминный зал, бильярдная, террасы. В настоящее время дом отреставрирован и принимает экскурсии.
Двухэтажный дом сыновей, изменившись до неузнаваемости после многократной смены хозяев и проводимых ими реконструкций, в последнее время известен как гостиница «Лидер».
В начале XX века по проекту архитек
тора Александра Македоновича Маркова строятся ещё три новых дома для рабочих – их назвали 1-й, 2-й и 3-й дома. Они были оборудованы по последнему слову техники и санитарии: водопровод, калориферное отопление, вентиляция и канализация. Этим же архитектором строится Глуховское фабричное среднее училище (теперь школа № 10). Уникальность этому зданию придают устройство парадной лестницы и украшение парадного подъезда фризом из майолики. Внутреннее обустройство и убранство училища поражает и сегодня: светлые кабинеты, широкий коридор, мраморные лестницы, художественное чугунное литьё, мозаика и лепнина на потолках, паркет.
В Глухове появляется целый больничный городок из десяти зданий, рассчитанный на 100 коек, а также амбулатория, аптека, родильный приют, стационар с инфекционным отделением.
Арсений Иванович не ограничивает себя и своё семейное предприятие только границами Богородского уезда. Московская газета «Новости дня» в номере от 24 сентября 1903 года писала: «На Старой площади Москвы введено в эксплуатацию 5-этажное здание, три этажа которого сданы Правлению Богородско-Глуховской мануфактуры. Оно переехало туда ещё в декабре 1902 года, не дожидаясь достройки 4-го и 5-го этажей под гостиницу «Боярский двор». Инициатором достройки двора выступил младший сын Арсения Ивановича – Сергей.
Здание и по сегодняшний день является украшением столицы. В нём располагается администрация президента РФ. А тогда архитектор и строитель этого здания Ф.О. Шехтель был удостоен за этот объект звания академика архитектуры.
Кроме Москвы глуховские предприниматели имели склады в Киеве, Одессе, Петербурге, Ростове-на-Дону, Харькове и Ташкенте. Готовясь к продвижению своей продукции в Монголию, богородские Морозовы участвовали в финансировании экспедиции в это сопредельное государство.
Особым достижением Морозовых стало строительство в 1907–1908 годах Новоткацкой фабрики. Задача была поставлена небывалая: выстроить лучшее в России фабричное здание, «начинить» его самой современной техникой, чтобы осуществить прорыв в количественных и качественных показателях. Новаторски решить эту задачу сумел прекрасно зарекомендовавший себя по предыдущим работам у Морозовых архитектор А.В. Кузнецов. Широкое одноэтажное здание размером 250 на 290 метров с активным использованием верхнего освещения, совершенной системой вентилирования и увлажнения воздуха, качественно новой организацией технологического процесса и в наше время является шедевром промышленного строительства. Здесь впервые на русских фабриках появились удобные гардеробные с индивидуальными шкафчиками для верхней одежды. А бесплатный квас летом и горячий чай или сбитень зимой, что разносили по цехам проворные мальчишки, вошёл в историю Глуховки.
Кузнецов не только проектировал здание, он руководил его строительством, строго следя за качеством работ. Рассказывали, что он ходил по стройке с топориком. Если ему что-то не нравилось в деревянных конструкциях, в дело шёл его топорик. И уж, конечно, не подписывались никакие платёжные документы за ту работу, что не устраивала архитектора. Все этапы строительства фотографировались. Сейчас фотографии Новоткацкой фабрики того времени – большая редкость. Они очень ценятся у коллекционеров.
На фабрике установили самые современные для того времени станки. Их поставкой занимался Людвиг Кноп – давнишний партнёр Морозовых, много сделавший для отечественной текстильной промышленности. Работать на новых станках учили на специально оборудованном опытном участке. Станки эти прослужили более полувека, а первый ремонт здания фабрики провели в 1967 году.
Если до 1911 года Богородско- Глуховская мануфактура вырабатывала только грубые ткани, а также ткани для крестьян, то с улучшением технологии производства, в том числе после переоборудования красильного отделения, наладили выпуск тонких тканей. Они успешно конкурировали с заграничными тканями и пользовались большим спросом у городских модниц.
Накануне Первой мировой войны на фабриках мануфактуры было занято 13 тысяч рабочих. Здесь был организован полный цикл текстильного производства: от первичной обработки хлопка до готовых тканей и ниток. Реализация продукции доходила до 22 миллионов рублей в год.
Своего расцвета компания «Бого- родско-Глуховская мануфактура» достигла при Арсении Ивановиче Морозове. Неординарный человек, талантливый предприниматель, он не только продолжил фамильное дело, но и вывел на максимально возможную для того времени высоту. Получив коммерческое образование сначала в России, а затем в Англии, он несколько лет прожил в Манчестере. Арсений Иванович прекрасно знал английский язык, владел немецким и немного французским. Был прирождённым математиком: устно оперировал огромными числами, вплоть до семизначных. Прекрасно играл в шахматы. Известен как знаток живописи. В его коллекции были полотна И.К. Айвазовского, И.И. Левитана, Ф.С. Рокотова и других известных художников. Именно эти полотна легли в основу художественного отдела Ногинского краеведческого музея. Арсений Иванович сотрудничал с московским старообрядческим журналом «Церковь», где постоянно публиковал полемические материалы в защиту старой веры и освещал дела старообрядческой общины, почётным председателем которой был. Он до конца своих дней оставался ярым приверженцем старой веры. Он создал старообрядческий духовный хор. На свои средства издал «Круг церковного знаменного пения» в 6 томах (1883–1884) и способствовал изданию в Богородске журнала «Старообрядческая мысль».
Известен Арсений Иванович и как храмосозидатель. Когда царским манифестом от 17 апреля 1905 года была предоставлена свобода вероисповедания, он занялся строительством храмов. Только в Богородске было возведено 4 старообрядческих храма, а Богородском уезде – 15.
После Октябрьской революции вся собственность Морозовых была национализирована, однако Арсению Ивановичу предложили должность управляющего, отвечающего за работу оборудования. Примерно в 1922 году произошёл такой случай: Морозов отходил палкой кладовщика сырьевого склада за плохое хранение хлопка. На жалобу кладовщика было принято решение: «Если хочешь быть хозяином склада, заруби себе на носу: ты в настоящий момент оказался хуже для нас, чем бывший фабрикант. Вреднее. Арсений Морозов, понятно, уже никто, «бывший человек», но он болеет душой за фабрики, хотя они ему больше не принадлежат. Конечно, палкой бить за беспорядок по нынешним временам не полагается. Это мы ему строго-настрог внушим. Но стыдно должно быть не ему, а тебе. Потому что сырьё хранишь небрежно!».
Арсений Иванович сумел возвыситься над многомиллионными потерями. Страсть созидателя оказалась в нём сильнее.
Пережив свою супругу Любовь Степановну (1851–1924), дочь петербурского купца-хлеботорговца Овсянникова, Арсений Иванович Морозов скончался в 1932 году в возрасте 82 лет. Похоронен он на Рогожском кладбище в Москве. Над могилой поставили огромный дикий камень. На нём кроме фамилии – даты рождения и смерти. Через какое-то время камень исчез и был обнаружен на Новодевичьем кладбище на могиле дрессировщика Владимира Дурова. После кражи камня могила Арсения Морозова была утрачена.
Судьба сыновей Арсения Ивановича Морозова сложилась по-разному. Пётр Арсеньевич выехал в 1916 году в Америку и на родину не вернулся. Сергей Арсеньевич в советское время работал у В.П. Ногина во Всероссийском текстильном синдикате начальником финансового управления. В 1931 году был арестован и погиб в лагере.
Летом 1994 года в Ногинск приезжала и встречалась с местными краеведами правнучка Арсения Ивановича, действительный член Общества купцов и промышленников России Елена Николаевна Соловьёва.
Фото из архива автора
