МОРОЗОВЫ

Арсений Иванович Морозов родился 26 февраля (8 марта по новому стилю) 1850 года. Исполнилось 170 лет со дня его рождения. Ему и его семье, внесшей неоценимый вклад в развитие текстильной отрасли в России, посвящается очередная публикация из цикла «Морозовы».

Вячеслав Сухарев

Продолжение. Начало в № 4.

Торгово-промышленная династия Мо­розовых, уже к началу ХХ века насчи­тывавшая пять поколений, вошла в историю отечественного предпринима­тельства одной из фамилий, сохранившей семейный характер своих предприятий. И фабрики, и торговые фирмы оставались собственностью семьи, члены которой своё дело создавали, сами им руково­дили и передавали по наследству только членам семьи.

В 1888 году после смерти Ивана Захаровича директорами Богородско- Глуховской мануфактуры становятся два его сына, Давид (1849–1896) и Арсений (1850–1932). Давид Иванович заведовал коммерческой частью мануфактуры, а Арсений Иванович – хозяйственной. Не­сколько позже им активно и (что особо ра­довало родителей) весьма результативно стали помогать их сыновья: Николай Да­видович (ок. 1876–1931), Пётр Арсе­ньевич (1876–?) и Сергей Арсеньевич (1877–1932).

Стараниями сыновей Ивана Заха­ровича в 80-е годы были построены ка­менные здания конторы, хлебный лабаз, здание клуба приказчиков, в котором раз­мещались библиотека и любительский театр. Были приобретены Дольнинское и Рюминское имения, где начали добывать в промышленных масштабах торф, столь необходимый мануфактуре. Под руковод­ством Давида Ивановича в 1885 году завершено строительство 16-вёрстной ветки от станции Фрязево до станции За­харово на правом берегу Клязьмы. Она и в наши дни сохранила это название в па­мять о Захаре Саввиче Морозове, вдох­нувшем новую жизнь в эту окраину Бого­родска. Новая ветка значительно удеше­вила подвоз сырья и топлива к фабрикам и доставку готовой продукции потреби­телям, что позволило увеличить прибыль мануфактуры. Большую помощь в строи­тельстве железнодорожной ветки оказал тогдашний управляющий Ф.А. Детинов.

В 1890 году морозовская мануфак­тура в Богородске имела 100 тысяч пря­дильных веретён и 2100 механических ткацких станков. Годовое производство выросло до 15 миллионов рублей. На фа­бриках работали 8000 рабочих, и около 1700 ткачей-кустарей трудились в близ­лежащих деревнях. Летом для работы на торфяных болотах нанимали ещё 2300 человек.

Богородско-Глуховская мануфактура в эти годы занимала первое место в Мо­сковском промышленном регионе по ко­личеству крутильных веретён. Давид и Арсений Морозовы стали первыми фа­брикантами, обратившими внимание на собственное ниточное производство. Его открыли на прядильной фабрике при ис­полнительном директоре англичанине Якове Ивановиче Ратклифе. После его смерти производство возглавил инженер- технолог Виктор Иванович Чердынцев, два года до этого стажировавшийся в Англии и ещё два года отработавший мастером на прядильной фабрике. От­ечественные нитки были дешевле заво- зимых из-за рубежа, а по качеству им не уступали.

Быстрый рост производства сопрово­ждался ростом численности работающих на фабриках мануфактуры, что застав­ляло хозяев постоянно заниматься реше­нием жилищной проблемы. В замен од­ноэтажных деревянных бараков строятся две новые кирпичные казармы, которые позднее были сведены в одну, так называ­емую Англичанскую казарму (после 1917 года она получила имя Розы Люксембург, в просторечии «Розочка»). До 1897 года для рабочих были построены ещё три большие казармы: Детиновская (в честь 40-летия Ф.А. Детинова), Власовская (в честь юбилея бухгалтера мануфактуры Т.М. Власова) и Юбилейная (в честь 50- летия мануфактуры). Эти четырёхэтажные жилые казармы для рабочих являлись об­щежитиями. Здания и сегодня представ­ляют собой краснокирпичные корпуса в стиле модерн со сложнопрофилирован­ными окнами, наличники которых отде­лывались цветной керамической плиткой. Комнаты в казармах были просторные и светлые, с высокими потолками. В каждом корпусе имелись кухни, пра­чечные с мощными котлами. Но самое главное – общежития предназначались для вновь прибывших рабочих и яв­лялись местом их временного прожи­вания. Кадровым рабочим, мастерам и служащим, положительно зарекомендо­вавшим себя на производстве, выдава­лись на льготных условиях ссуда и лес для строительства собственных домов. Обя­зательно при этом предусматривалась земля под огород. Так появляются посёлки Малое Буньково, Бабёнки, Истомкино, До­можирово и другие. Рабочим, прожива­ющим на частном секторе в Богородске, Торбееве, Заречной слободе (ныне район станции Захарово), компания выплачи­вала квартирные.

Для управленцев, заграничных специа­листов, инженерно-технических работников строились специальные, рассчитанные на несколько семей, удобные и красивые де­ревянные дома. В них было обустроено отопление, кухонные печи, проведён во­допровод. Были и элементы роскоши: паркетный пол, терраса. Так появляются Красная слобода (ныне улицы Санаторная, Ильича, Краснослободская, Аптечный пе­реулок) и Троицкая слобода (ныне улицы 8 Марта, Совнархозная, Первомайская, Тихая и частично Советской Конституции).

Из всех наследников Саввы Василье­вича Морозова только глуховские Моро­зовы – «Захаровичи» жили там, где вели своё хозяйство. У последних владельцев мануфактуры – Арсения Ивановича и его сыновей Петра и Сергея – дома были спроектированы и построены в конце ХIХ века замечательным русским архитектором Александром Василье­вичем Кузнецовым на территории парка, устроенного ими же, у Черноголовского пруда. Одноэтажный деревянный дом Ар­сения Ивановича внешне скромен, но каждое помещение в нём очень функци­онально: кабинет, семейная молельня, комната для проживания членов семьи, каминный зал, бильярдная, террасы. В настоящее время дом отреставрирован и принимает экскурсии.

Двухэтажный дом сыновей, изменив­шись до неузнаваемости после много­кратной смены хозяев и проводимых ими реконструкций, в последнее время изве­стен как гостиница «Лидер».

В начале XX века по проекту архитек­

тора Александра Македоновича Маркова строятся ещё три новых дома для рабочих – их назвали 1-й, 2-й и 3-й дома. Они были оборудованы по последнему слову тех­ники и санитарии: водопровод, калори­ферное отопление, вентиляция и кана­лизация. Этим же архитектором строится Глуховское фабричное среднее училище (теперь школа № 10). Уникальность этому зданию придают устройство парадной лестницы и украшение парадного подъ­езда фризом из майолики. Внутреннее обустройство и убранство училища пора­жает и сегодня: светлые кабинеты, ши­рокий коридор, мраморные лестницы, ху­дожественное чугунное литьё, мозаика и лепнина на потолках, паркет.

В Глухове появляется целый боль­ничный городок из десяти зданий, рассчи­танный на 100 коек, а также амбулатория, аптека, родильный приют, стационар с ин­фекционным отделением.

Арсений Иванович не ограничивает себя и своё семейное предприятие только границами Богородского уезда. Москов­ская газета «Новости дня» в номере от 24 сентября 1903 года писала: «На Старой площади Москвы введено в эксплуатацию 5-этажное здание, три этажа которого сданы Правлению Богородско-Глуховской мануфактуры. Оно переехало туда ещё в декабре 1902 года, не дожидаясь до­стройки 4-го и 5-го этажей под гостиницу «Боярский двор». Инициатором достройки двора выступил младший сын Арсения Ивановича – Сергей.

Здание и по сегодняшний день явля­ется украшением столицы. В нём распо­лагается администрация президента РФ. А тогда архитектор и строитель этого здания Ф.О. Шехтель был удостоен за этот объект звания академика архитектуры.

Кроме Москвы глуховские предпри­ниматели имели склады в Киеве, Одессе, Петербурге, Ростове-на-Дону, Харькове и Ташкенте. Готовясь к продвижению своей продукции в Монголию, богород­ские Морозовы участвовали в финанси­ровании экспедиции в это сопредельное государство.

Особым достижением Морозовых стало строительство в 1907–1908 годах Новоткацкой фабрики. Задача была по­ставлена небывалая: выстроить лучшее в России фабричное здание, «начинить» его самой современной техникой, чтобы осуществить прорыв в количественных и качественных показателях. Новаторски решить эту задачу сумел прекрасно заре­комендовавший себя по предыдущим ра­ботам у Морозовых архитектор А.В. Куз­нецов. Широкое одноэтажное здание раз­мером 250 на 290 метров с активным использованием верхнего освещения, совершенной системой вентилирования и увлажнения воздуха, качественно новой организацией технологического процесса и в наше время является ше­девром промышленного строительства. Здесь впервые на русских фабриках по­явились удобные гардеробные с инди­видуальными шкафчиками для верхней одежды. А бесплатный квас летом и го­рячий чай или сбитень зимой, что разно­сили по цехам проворные мальчишки, вошёл в историю Глуховки.

Кузнецов не только проектировал здание, он руководил его строительством, строго следя за качеством работ. Расска­зывали, что он ходил по стройке с топо­риком. Если ему что-то не нравилось в де­ревянных конструкциях, в дело шёл его то­порик. И уж, конечно, не подписывались никакие платёжные документы за ту ра­боту, что не устраивала архитектора. Все этапы строительства фотографировались. Сейчас фотографии Новоткацкой фабрики того времени – большая редкость. Они очень ценятся у коллекционеров.

На фабрике установили самые совре­менные для того времени станки. Их по­ставкой занимался Людвиг Кноп – дав­нишний партнёр Морозовых, много сде­лавший для отечественной текстильной промышленности. Работать на новых станках учили на специально оборудо­ванном опытном участке. Станки эти про­служили более полувека, а первый ремонт здания фабрики провели в 1967 году.

Если до 1911 года Богородско- Глуховская мануфактура вырабатывала только грубые ткани, а также ткани для крестьян, то с улучшением технологии про­изводства, в том числе после переобору­дования красильного отделения, наладили выпуск тонких тканей. Они успешно кон­курировали с заграничными тканями и пользовались большим спросом у город­ских модниц.

Накануне Первой мировой войны на фабриках мануфактуры было занято 13 тысяч рабочих. Здесь был организован полный цикл текстильного производства: от первичной обработки хлопка до готовых тканей и ниток. Реализация продукции доходила до 22 миллионов рублей в год.

Своего расцвета компания «Бого- родско-Глуховская мануфактура» достигла при Арсении Ивановиче Морозове. Не­ординарный человек, талантливый пред­приниматель, он не только продолжил фа­мильное дело, но и вывел на максимально возможную для того времени высоту. По­лучив коммерческое образование сна­чала в России, а затем в Англии, он не­сколько лет прожил в Манчестере. Ар­сений Иванович прекрасно знал англий­ский язык, владел немецким и немного французским. Был прирождённым мате­матиком: устно оперировал огромными числами, вплоть до семизначных. Пре­красно играл в шахматы. Известен как знаток живописи. В его коллекции были полотна И.К. Айвазовского, И.И. Левитана, Ф.С. Рокотова и других известных худож­ников. Именно эти полотна легли в основу художественного отдела Ногинского крае­ведческого музея. Арсений Иванович со­трудничал с московским старообрядче­ским журналом «Церковь», где постоянно публиковал полемические материалы в защиту старой веры и освещал дела ста­рообрядческой общины, почётным пред­седателем которой был. Он до конца своих дней оставался ярым приверженцем старой веры. Он создал старообрядческий духовный хор. На свои средства издал «Круг церковного знаменного пения» в 6 томах (1883–1884) и способствовал изданию в Богородске журнала «Старо­обрядческая мысль».

Известен Арсений Иванович и как храмосозидатель. Когда царским мани­фестом от 17 апреля 1905 года была пре­доставлена свобода вероисповедания, он занялся строительством храмов. Только в Богородске было возведено 4 старообрядческих храма, а Богородском уезде – 15.

После Октябрьской революции вся собственность Морозовых была нацио­нализирована, однако Арсению Ивано­вичу предложили должность управляю­щего, отвечающего за работу оборудо­вания. Примерно в 1922 году произошёл такой случай: Морозов отходил палкой кладовщика сырьевого склада за плохое хранение хлопка. На жалобу кладовщика было принято решение: «Если хочешь быть хозяином склада, заруби себе на носу: ты в настоящий момент оказался хуже для нас, чем бывший фабрикант. Вреднее. Арсений Морозов, понятно, уже никто, «бывший человек», но он болеет душой за фабрики, хотя они ему больше не принадлежат. Конечно, палкой бить за беспорядок по нынешним временам не полагается. Это мы ему строго-настрог внушим. Но стыдно должно быть не ему, а тебе. Потому что сырьё хранишь не­брежно!».

Арсений Иванович сумел возвы­ситься над многомиллионными поте­рями. Страсть созидателя оказалась в нём сильнее.

Пережив свою супругу Любовь Степа­новну (1851–1924), дочь петербурского купца-хлеботорговца Овсянникова, Ар­сений Иванович Морозов скончался в 1932 году в возрасте 82 лет. Похоронен он на Рогожском кладбище в Москве. Над могилой поставили огромный дикий ка­мень. На нём кроме фамилии – даты рож­дения и смерти. Через какое-то время ка­мень исчез и был обнаружен на Новоде­вичьем кладбище на могиле дрессиров­щика Владимира Дурова. После кражи камня могила Арсения Морозова была утрачена.

Судьба сыновей Арсения Ивановича Морозова сложилась по-разному. Пётр Арсеньевич выехал в 1916 году в Аме­рику и на родину не вернулся. Сергей Ар­сеньевич в советское время работал у В.П. Ногина во Всероссийском тек­стильном синдикате начальником финан­сового управления. В 1931 году был аре­стован и погиб в лагере.

Летом 1994 года в Ногинск приез­жала и встречалась с местными крае­ведами правнучка Арсения Ивановича, действительный член Общества купцов и промышленников России Елена Никола­евна Соловьёва.

Фото из архива автора

Redaktor

See author's posts